20 трлн фунтов стерлингов — самое большое наследство в мире, оставленное скончавшимся 275 лет назад украинским гетманом Павлом Полуботько, не востребовано до сих пор. Потому что никто не смог обнаружить не только место его хранения в Англии, но и каких-либо официальных документов о нем. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов нашел очень странный документ КГБ о сокровищах гетмана и провел собственное расследование обстоятельств этого загадочного дела.
Дело о наследстве Павла Леонтьевича Полуботько могло бы быть открыто 29 декабря 1724 года. В тот день наказной гетман Малороссии приказал долго жить всем, кроме посадившего его в Петропавловскую крепость императора Петра I. Ему, как гласит популярная на Украине легенда, умирающий гетман предрек скорую смерть, и несколько месяцев спустя его самодержавного мучителя не стало. Собственно, таким эффектным и должен был быть конец политика, жившего в эпоху бесчисленных войн и дворцовых интриг...
Когда император Петр пришел к гетману Павлу в Петропавловку, тот встретил его словами: "Скоро Петра и Павла рассудит Господь". Петр пережил Павла на несколько месяцев
И. о. генерального атамана
Наследование значительных состояний в роду Полуботько едва не стало семейной традицией. В казацкую войсковую старшину, которой доставалась основная доля военных трофеев, входил дед Павла, сотник Черниговского полка. Отец Павла Полуботько Леонтий Артемьевич был уже командиром — полковником Переяславского полка — и входил в ближайшее окружение гетмана Малороссии Ивана Самойловича. Он не без оснований считался весьма и весьма состоятельным человеком и тоже мог оставить сыну значительное наследство, но обстоятельства сложились иначе.
В 1687 году подкупивший московских чиновников интриган Мазепа отобрал у Самойловича гетманскую булаву. К родственникам свергнутого и сосланного в Сибирь противника новый гетман отнесся достаточно лояльно. И совершенно напрасно. В 1691 году царь Петр получил письмо, в котором Мазепу объявляли соучастником готовившегося на него покушения. Так это было или нет, но в Москве донос был признан ложным, а проведенное Мазепой расследование показало, что к этому причастны Леонтий и Павло Полуботько. Наказание последовало без промедления: все имущество и земли у Полуботько были изъяты.
Полуботько дал взятку Александру Меншикову, чтобы тот уговорил императора назначить его гетманом. Меншиков деньги взял, но смог пролоббировать только исполнение обязанностей
Богатство вернулось к Полуботько лишь многие годы спустя. Мазепе, решившему вывести Украину из подчинения Москвы, требовалась поддержка всех кланов, входивших в старшину, которую ему пришлось покупать. Павла Полуботько он сделал полковником Черниговского полка. И вновь ошибся. В 1709 году, вместо того чтобы последовать за своим благодетелем к шведам, черниговский полковник в числе первых явился к приехавшему восстанавливать законный порядок на Украине царю Петру.
Павло Полуботько не считал нужным скрывать, что хочет получить место гетмана. Однако обжегшийся на Мазепе Петр столь же прямо сказал, что хочет видеть в роли казацкого главы не такого прожженного хитреца, как он. Хотя гетмана и выбирали сами казаки, решающее слово оставалось за царем, и заветная булава досталась Ивану Скоропадскому. В качестве утешительного приза Павло Полуботько получил 2 тысячи дворов и стал богатейшим малороссийским вельможей. Дом Полуботько не уступал в роскоши гетманскому дворцу. Однако жажда власти продолжала снедать его. И, чтобы не быть обойденным при следующей раздаче гетманских регалий, Полуботько подобрал золотые ключи к сердцу корыстолюбивого главы императорской администрации Александра Даниловича Меншикова.
Перед тем как сесть за коррупцию, наказной гетман Павел Полуботько организовал незаконный вывоз за границу 200 тыс. золотых червонцев
Взятки сделали свое дело, и в 1722 году, после кончины Скоропадского гетманская булава попала в руки Павла Полуботько. Но, по сути, ему только дали за нее подержаться. Прислушавшийся к фавориту Петр остался верен себе: черниговский полковник стал не избранным, а назначенным императором на время — до выборов — наказным гетманом. А проводить эти самые выборы "царь Великия, Белыя и Малыя Руси" запретил.
Одновременно царь начал разрушать и сами основы гетманской власти. В Малороссии, до тех пор не платившей в имперскую казну никаких налогов, вводились подати с богатой старшины. А вместо сидевшего в столице Малороссийского приказа, дьяки и подьячие в котором охотно принимали подношения казацкой старшины и не вмешивались в ее дела, Петр создал Малороссийскую коллегию, которая находилась в украинском городе Глухове.
Наличие на одной территории двух администраций привело к конфликту. Обе малороссийские власти с одинаковой яростью отменяли распоряжения друг друга и засыпали императора взаимными жалобами. Поначалу перевес был на стороне наказного гетмана. С помощью "золотой смазки" он провел через Сенат несколько нужных для себя решений. Однако вскоре глава Малороссийской коллегии взял реванш. Он отменил порядок, позволявший казакам жаловаться на старшину только с ее же разрешения. Его донесения в столицу теперь были наполнены живым и красочным компроматом. Летом 1723 года Полуботько вызвали в Санкт-Петербург для объяснений, а в Малороссию отправился с инспекцией бывший царский денщик и доверенный человек Румянцев.
Наследники гетмана Инна Никандровна Рошевская (вторая слева), ее дочь Ольга Шеболдаева (первая слева) и сын Борис Шеболдаев надеялись получить 1 млн фунтов стерлингов
Погубило наказного гетмана нетерпение. Его люди подкупили чиновников сенатской канцелярии и получили у них детальную информацию о поездке Румянцева и объектах его интереса. Полуботько немедленно отправил домой инструкции: с кем из недовольных им старшин мириться, кого из мелких жалобщиков подкупить, а кого ликвидировать. Попытка помешать следствию обошлась ему очень дорого: в ноябре 1723 года по приказу узнавшего о ней царя Полуботько с сопровождавшими его в столицу генеральными старшинами посадили в Петропавловскую крепость. До конца следствия Павло Полуботько не дожил.
По миллиону на наследника
Почти два столетия спустя после смерти наказного гетмана, в 1907 году, "Новое время" опубликовало статью историка-архивиста Александра Рубца о том, что он обнаружил запись рассказа английского шкипера, который вез в 1720 году из Архангельска в Лондон двух молодых украинцев и их дядьку-наставника. Пассажиры, как утверждал шкипер, еле втащили на судно тяжелые бочонки. По прибытии в Лондон они попросили шкипера проводить их до конторы Ост-Индской компании. В бочонках оказалось 200 тысяч золотых червонцев, и один из украинцев, представившийся сыном Павла Полуботько Андреем, внес их в Ост-Индскую компанию на хранение. Вклад был принят на следующих условиях: 4% годовых с начислением процентов на проценты, на него не распространялись правила конфискации за давностью лет, и получить вклад мог либо сам Павло Полуботько, либо его наследники, либо лица, ими назначенные.
После публикации по всей Российской империи и за ее пределами начался поиск наследников гетмана. Александр Рубец предложил провести съезд потомков Полуботько в 1909 году в городе Стародубе. Как рассказывала своим детям и внукам участвовавшая в этом мероприятии Инна Никандровна Рошевская, на съезд собралось около ста человек, имевших основания считать себя потомками гетмана. Как выяснилось из докладов, прямых наследников по мужской линии обнаружить не удалось. А в составленном родословном древе по женской линии не хватало какого-то одного, но очень важного звена.
Однако у Рошевской, как и у других участников съезда, осталось ощущение, что все эти трудности вот-вот будут преодолены. Наверное, этому способствовала где-то добытая Рубцом информация о том, что наследство гетмана Полуботько пытался заполучить сначала его старый приятель Меншиков, а затем фаворит Екатерины Второй князь Потемкин. Кроме того, присутствующим были показаны вырезки из газет 1840-х годов, в которых рассказывалось о том, что английские агенты разыскивают наследников Полуботько.
Потомки гетмана также занялись оценкой предполагаемого наследства. По их расчетам получилось, что за прошедшие годы вклад должен был увеличиться более чем в тысячу раз. И на каждого из присутствовавших, как вспоминала Рошевская, приходится астрономическая сумма — миллион фунтов стерлингов.
В итоге съезд принял решение создать комиссию из 25 присутствовавших на съезде делегатов, которая прямо и непосредственно занялась бы поисками наследства. Кроме того, было принято решение для обеспечения юридической стороны дела нанять самого известного на тот момент киевского адвоката Кулябко-Корецкого. Для чего все участники съезда внесли свою финансовую лепту.
Однако первая поездка Кулябко-Корецкого в Лондон оказалась безрезультатной. Ост-Индская компания была ликвидирована в 1858 году. И ни получить подтверждений того, что в ней находились золотые червонцы Павла Полуботько, ни узнать, куда были переданы невостребованные вклады, адвокату не удалось. Второй поездке Кулябко-Корецкого в Британию помешала начавшаяся первая мировая война.
Наследник из ЦК ВКП(б)
Инне Никандровне Рошевской после начала войны было не до наследства. Ее сына Бориса Шеболдаева арестовали за участие в подпольной большевистской организации. Рошевской пришлось использовать весь свой авторитет и все влияние на высокопоставленных пациентов (она была врачом, окончила Сорбонну и много лет практиковала в Ставрополе), чтобы ссылку в Сибирь Борису заменили отправкой санитаром на Закавказский фронт.
После революции большевики Борис Шеболдаев (во втором ряду слева) и Анастас Микоян (в первом ряду слева) вместе работали в Баку, а потом сидели в Тагиевской тюрьме. Позже Микоян взял дело о золоте гетмана под свой контроль
Но даже оказавшись на фронте, потомок гетмана не прекратил большевистской агитации. От очередного ареста с плачевными последствиями его спасла лишь Февральская революция. Шеболдаева избрали заместителем председателя военно-революционного комитета Кавказской армии. А вскоре Шеболдаев оказался в Баку, где после провозглашения Бакинской коммуны был назначен заместителем наркома по военным и морским делам.
Именно тогда он познакомился с будущим членом Политбюро Анастасом Микояном. Их обоих арестовали после падения коммуны. И они оба каким-то чудом не попали в число 26 расстрелянных бакинских комиссаров. Дружба двух большевиков была настолько тесна, что, работая в Ростове, Микоян и Шеболдаев жили со своими семьями в одной квартире и питались в складчину.
В двадцатые годы Шеболдаева неоднократно переводили с места на место: Кавказ, Туркестан, Поволжье и, наконец, Москва. В 1925 году наследника гетмана назначают заместителем заведующего орграспредотделом ЦК ВКП(б) — святая святых партии, ведавшем всей расстановкой партийных кадров, а затем он становится первым секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). Тогда же, в 30-е, по словам его сына Сергея, Шеболдаеву позвонил некий человек и сказал, что он может получить наследство гетмана Полуботько. Шеболдаев ответил, что не интересуется этим, и положил трубку.
В 30-е годы, когда Борис Шеболдаев работал на Дону первым секретарем Азово-Черноморского крайкома ВКП(б), ему позвонил неизвестный: "Вы можете получить наследство гетмана". Шеболдаев ответил, что этим не интересуется и положил трубку
Возможно, Петр Шеболдаев счел звонок чьей-то провокацией. Но существуют данные, говорящие, что это было не так. Много лет спустя в печати появилась следующая история. В 1922 году в украинское посольство в Вене (таковые существовали до образования СССР) обратился некий человек, приехавший из Бразилии и назвавшийся Остапом Полуботько — прямым потомком одного из сыновей гетмана. Он показал послу Юрию Коцюбинскому фотокопию документа о вкладе Полуботько, подлинник которого он хранил в надежном месте, и предложил сделку: украинское правительство возьмет на себя переговоры с Британией и получение денег, а он за передачу подлинника документа получит один процент накопившейся огромной суммы.
Как говорилось в той же публикации, на переговоры с британской стороны прибыл полковник Роберт Митчелл из "Бэнк оф Ингланд", который заявил, что сначала ему нужно удостовериться в подлинности документов. Но даже если они окажутся подлинными, это не означает, что наследство будет передано правительству Украины. Во-первых, это правительство не признано Великобританией. А во-вторых, сумма с накопившимися процентами слишком велика для того, чтобы говорить о ее передаче. Речь может идти лишь о какой-либо полюбовной сделке.
Возможно, звонок Борису Шеболдаеву был отголоском этой истории. Может быть, англичане, обеспокоенные появлением прямого наследника и подлинных документов, начали искать путь для проведения полюбовной сделки через самого влиятельного в СССР наследника гетмана. Еще несколько лет спустя сестре Бориса Шеболдаева, Ольге Шеболдаевой-Широчинской, во Внешторгбанке в Москве рассказали о некоей делегации англичан, которые приезжали для проведения переговоров о наследстве гетмана. Но в подробности она постаралась не вникать: в июне 1937 года первый секретарь Курского обкома партии Шеболдаев был арестован и вскоре расстрелян. Вслед за ним репрессировали его жену и мужа Ольги Шеболдаевой-Широчинской.
ЧК не дремлет, а просто спит
Вновь о наследстве Шеболдаевы и Широчинские вспомнили лишь во время хрущевской оттепели, когда репрессированные члены семьи были реабилитированы. Сына Шеболдаева Сергея тепло принял Анастас Микоян и позаботился о выделении ему в Москве жилья. Правда, с Микояном, который знал о деньгах гетмана с двадцатых годов, вопрос о наследстве Сергей не обсуждал. Ему это просто не пришло в голову. И к тому же, одним из заявлений Шеболдаевых и Широчинских уже начала заниматься Инюрколлегия, которая вела дела о наследстве советских граждан за рубежом. Там их подробно обо всем расспросили и больше в Инюрколлегию никогда не вызывали. Один из сыновей Шеболдаевой-Широчинской, Петр, в разговорах с Сергеем Шеболдаевым не раз сетовал: "Ну что же они медлят? Ведь польза от наследства была бы и нам, и стране. Ведь есть же в КГБ экономическая разведка, проверила бы быстренько все английские банки..."
Он даже не подозревал, что КГБ уже занимается их делом. Но как! 4 мая 1960 года председатель КГБ при Совете министров СССР Александр Шелепин направил секретарю ЦК КПСС Николаю Игнатову секретную "Справку о результатах проверки фактов, изложенных в заявлении Широчинского П. П.", написанную во 2-м главном управлении КГБ — контрразведке. Со справкой были ознакомлены и другие члены секретариата ЦК.
Отчет по делу о наследстве гетмана, который КГБ направил секретарю ЦК Николаю Игнатову (второй слева), изобиловал подозрительными неточностями
"Дело о наследстве украинского гетмана Полуботько возникло в Инюрколлегии Министерства финансов СССР в конце 1957 года на основании заявления гр-на Широчинского П. П. и некоторое время состояло на контроле в секретариате т. Микояна А. И.
Из материалов дела следует, что примерно в 1840-х годах гетман Полуботько в один из английских банков перевел большое наследство, которое в последующие годы наследниками не было востребовано..."
Но при чем тут 1840-е годы? Гетман умер на сто с лишним лет раньше. Ошибкой это быть не может. Председатель КГБ Шелепин окончил самый престижный гуманитарный вуз страны — Московский институт истории, философии и литературы (ИФЛИ), причем по специальности "история". Так ошибиться он не мог. Значит, это сознательное введение секретарей ЦК в заблуждение? И при чем здесь Микоян, который не проявил никакого интереса к наследству? И, самое главное, почему разыскивать наследство гетмана Шелепин поручил контрразведке, которая по определению не могла действовать за пределами страны?
Ответы на эти вопросы и полный текст справки КГБ читайте в следующем номере "Власти".
Комментариев нет:
Отправить комментарий